Микадо с досадой скомкала оборчатый фартушек и бросила его на кресло. Ужин успел остыть, а Маиру все нет и нет. Тщательно разгладив едва заметные складочки на любимом сарафане, девушка задула свечи на обеденном столе и спрятала старательно приготовленный ужин в холодильник. Заев горе зефиркой и запив апельсиновым соком, Микадо осторожно переложила попавший ранее в немилость фартушек в шкаф, и села на освободившееся кресло. Ждать мужа - а что еще остается? Добропорядочная японская жена должна быть смирной и терпимой. Любящей и хозяйственной - само собой. Убаюканная мыслями о собственном смирении, Микадо не заметила, как уснула.
Разбудил Микадо скрежет ключа в замке. Потерев глаза и сладко зевнув, девушка по привычке первым делом посмотрела на дисплей своего сотового - два сорок. Ночи.
Микадо неспешно встала с кресла, снова оправила сарафан, взяла на кухне скалку, и осторожно подошла к входной двери. Именно в этот момент она (дверь, а не Микадо, естественно) распахнулась. Стало ясно, что скрежет не зря был таким мощным - попасть в замочную скважину в подобном состоянии было до крайности сложно, и Микадо с невольным уважением покачала головой. Вернулся муж. В стельку пьяный.
- Дорогой, и как ты это объяснишь? - с милой улыбкой спросила Микадо, пряча за спину скалку. Если Маиру так же ловок в выражениях, как Изая, то, быть может, девушка даже поверит, что мужа не было по КРАЙНЕ уважительной причине. В противном случае....
Как бы то ни было, Микадо лучше не злить. Девушка-то она, конечно, милая, но иногда на нее находит.

Микадо закатила глаза, не спеша пропустить мужа в квартиру. Как хрупкая девушка может загородить собой проход - это, конечно, хороший вопрос, но понять это так же легко, как и женскую логику. Достаточно, как известно, научиться играть в бильярд кубиками.
Отговорка мужа была до такой степени нелепой, что захотелось рассмеяться тому в лицо. Впрочем, Микадо, как и всякая образцовая японская жена, не стала этого делать. Она лишь смиренно опустила закатанные ранее глаза и тихонько вздохнула.
- Случайности не случайны, - загадочно произнесла она. Микадо умела говорить банальные вещи с таким видом, будто это как минимум Бог глаголит о смысле жизни. - Я так ждала тебя, любимый, так волновалась...
В уголках кукольных голубых глаз блеснули росинки слез. Всякая девушка знает, как красиво разжалобить возлюбленного. Это у них в крови.
-Не могла уснуть, ожидая возвращения моего милого, - ответила Микадо. Она искренне надеялась, что глаза за время короткой дремы в кресле не успели покраснеть.
Скалка ненавязчиво переместилась из одной руки в другую.

Микадо вытерла слезки кулачком и улыбнулась очаровательно.
- Как скажешь, свет моих очей~
Цирк начал утомлять полуживого Маиру. Микадо с одной стороны очень хотелось преподать провинившемуся мужу урок, а с другой - уложить любимого спать и позаботиться о нем. "Все-таки, родной, мой" - с нежностью подумала Микадо, сохраняя суровое, но одновременно покорное выражение лица.
Впрочем, остатки нежности быстро выветрились, когда открылась форточка полупьяной лжи. Хотя, почем "полу-"? Драгоценный супруг нес хоть и связный, но все же бред. Заплетающимся языком, да еще и чувствовался перегар... Н-да, его сестренка куда более умелая в этом плане, Микадо в свое время почувствовала это на своей шкуре.
- Дай догадаюсь, что было дальше. На вас напали гопники и силком влили в вас спиртное? - иронично приподняв бровь, уточнила девушка.
Впрочем, нельзя сказать, чтобы она сильно злилась.
Микадо отошла от двери и направилась прямиком на кухню. Положив на стол скалку, она оглянулась на мужа.
- Родной, тебя там покормили, или только напоили? А то я могу если что и первое устроить, и не вошедшее в перечень добрых дел "спать уложили"... - задумчиво заглянув в холодильник, предложила Микадо. Пила она единственный раз, когда Масаоми силком затащила ее на девичник, где нельзя было не опустошить хотя бы бокал. Так что сейчас Микадо плохо представляла себе, каково приходится Маиру. Но молодая жена была готова помочь любимому.
В конце концов, может быть, не так уж он и пьян, как может показаться на первый взгляд.

Микадо снова закатила глаза. Муженек выдал фразу столь глубокомысленную, что впору ставить ему памятник. Тихонько хихикнув, любящая супруга решила не рисковать, подавая усталому Маиру сытный ужин, и просто достала овощи. И сыр.
В хлебнице нашелся хлеб, который был оттуда извлечен трудолюбивой Микадо и беспощадно нарезан на бутерброды. Получившееся вместе с нашинкованными овощами нечто, которое при наличии определенной фантазии можно было даже назвать симпатичным поздним ужином, было поставлено на симпатичной тарелочке с голубой каемочкой на столик рядом с Маиру.
Микадо наконец изволила заговорить.
- Приятного аппетита, милый, - с очаровательной улыбкой, достойной лучшей коллекционной фарфоровой куклы, пожелала девушка. Она искренне полагала, что мужу нужно хорошо питаться, а то до женитьбы Маиру был каким-то бледным и подозрительно худым, будто Орихары жили впроголодь. Присев прямо на пол рядом с любимым, Микадо добавила: - Надеюсь, ты хорошо провел время? Расскажешь?
А не хочешь - не надо. Все прощу.

Не ценит?...
Грустная мысль промелькнула в голове у Микадо, но она предпочла отправить ее в веселое путешествие до ближайшей свалки бредовых замыслов. Нельзя думать о таких вещах, это совершенно неприемлимо! Как бы ни казалось, что бы ни виделось - они муж и жена, они будут счастливы. Только нужно научиться терпению и пониманию, которых, пожалуй, у обоих сейчас явный недостаток.
Коогда ты из кожи вон лезешь, а тебе бросят быстрое "спасибо" мимоходом - это не то, чтобы неприятно, но... обидно. Все-таки, старалась, а тут... Горько все это. Но, грустные мысли прочь, грустные мысли прочь! Микадо натянула счастивую улыбку. В конце концов, муж дома, с аппетитом поглощает ее стряпню, рассказывает, как прошел ддень. Пусть и не слишком внятно, пусть и не достаточно трезво и весьма некультурно - но ведь это ЕЕ муж, а не чей-то там, он родной и любимый, и она его никому не отдаст. А если захочет уйти - просто попробует оставить, но... Но сможет смириться, лишь бы он был счастлив.
Или нет. Или не смрится, будет преследовать, будет вылавливать, будет кричать о том, как без него не может. Да, Микадо не собирается ни с кем делиться. Это ЕЕ муж никому не отдаст. Собственница, да? И пусть. Знал, когда женился.
Размышления Микадо были прерваны звуком, с которым обычно падает со сравнительно небольшой высоты сравнительно большое тело. Если быть точным, Микадо поняла, что ее муж свалился с табуретки. Печаль-беда...
Охнув, Микадо подбежала (ну, как подбежала... сделала поспешный шаг) к Маиру. Всплеснула руками, наклонилась. Подумав, присела рядом, положив голову супрууга себе на колени. Нежно погладила по голове.
- Осторожнее, любимый... пожалуйста, осторожнее. Ты не ушибся?
Заботливая, прилежная, или бунтарка с манией величия - она будет для Маиру кем угодно. И пусть бывают ссоры, и иногда кажется, что вот-вот разойдутся; пусть ложатся спать в разных комнатах и не спят всю ночь - но ведь все равно в итоге вместе!!
Микадо, осторожно перебирая пряди, тихо зашептала:
- Все будет хорошо, милый, все будет очень, очень хорошо... главное, верь в это. Да, главное - верить.

Микадо озадаченно нахмурилась, отчего на ее лбу собрались морщинки, делающую ее никак не меньше, чем на пять лет старше. Девушка не могла понять, чем вызвана почти злая ирония мужа. Ей стало страшно - вдруг она в чем-то провинилась, вдуг он ее возненавидит? А Маиру как ни в чем не бывало уже вовсю жевал что-то - вероятно, все те же остатки ужина. Родной, очаровательный.
Микадо чуть склонила голову набок, глядя с чуть ли не материнской нежностью на своего супруга. А то, как посмотрел на нее он... Девушка была готова простить ему что угодно, даже если бы было, за что прощать. Она уверена - все было и будет хорошо. потому что не может так смотреть человек, у которого совесть нечиста и все прочее в том же духе. Микадо казалось, что она сейчас расплачется от внезаппно нахлынувшего счастья. Вот она, а вот ее муж, они счастливы вместе, разве нет?
Девушка провела ладонью по лицу, украдкой смахнув все-таки набежавшую слезу. Это так по-женски, наверное, Маиру не обрадуется, увидив проявление слабости.
- Да, Маиру, родной мой, счастье мое, - тихо-тихо и быстро-быстро, боясь не успеть сказать все, что хотелось, начала Микадо. - Не уходи от меня, и не злись на меня. Я ведь тоже человек, тоже могу ошибаться, тоже могу делать глупости.... Пожалуйста, не бросай меня, и не уходи. Никуда. ни к кому. Я ведь не выдержу, знаешь....
Еще пара секунд, и момент временного затмения разума - а как еще это можно назвать? - пройдет. Микадо собралась с мыслями и закончила:
- Ты ведь останешься со мной, Маиру?
Глупая женская слабость. Он сейчас просто рассмеется и скажет, чтобы она прекратила говорить глупости. А ведь Микадо просто не может по-другому, она слабая и беззащитная, и не может она одна ну совсем, совсем не может. А с Маиру - может все, казалось бы.
И от этого не по себе. Нельзя зависеть от кого-то. Микадо, глупая, глупая дура.
Девушка решительно скинула с себ голову любимого, как будто и не говорила только что всего этого. Как будто он - просто человек, а не самое дорогое во всем мире существо. Как будто...
- Ну все, хватит валяться. Раз с тобой все в порядке - иди, отсыпайся, что ли. Или вообще, делай что-нибудь полезное. Не собираюсь всю ночь нянчиться с пьянчугой, - холодно закончила Микадо.
От своих слов ей стало плохо, больно и грустно.
Но виду она не подала.

Микадо вздохнула – то ли с облегчением, то ли с грустью. Маиру вырубился, и не было возможности еще немного, совсем даже немножечко, поговорить с ним.

Мой ангел, мой свет, мой день,
Не знаю, откуда тень
Твоих влюбленных глаз, Ты должен знать ответ
Люблю я тебя или нет…

Микадо хотела уже подложить благоверному под голову что-нибудь мягкое и уйти в спальню, но что-то заставило ее передумать. Девушка провела рукой по волосам любимого, улыбнулась. Перебирая пряди, Микадо думала, как же здорово, что у нее есть родной человечек.
Девушка осторожно приподняла голову благоверного. Тот издал какую-то странную смесь звуков, заставив жену рассмеяться тихонько – чтобы не разбудить.

Ты просто посмотри на звёзды
Ты мой принц, я - твоя роза
У Экзюпери
Всё про нас, лети.

Микадо казалось, что она в какой-то странной сказке, где все поменялось местами. Будто бы у нее на коленях спит принц, и разбудить его может только поцелуй настоящей любви. И достаточно лишь прикоснуться губами к его губам, чтобы он раскрыл свои прекрасные глаза и посмотрел на спасительницу. И признался ей в вечной любви.

Когда вернёшься я с порога
Закричу: "Ах, как же долго
Ночь была одна,
Я ждала тебя"

Микадо знала, что мужам свойственно возвращаться поздно и совсем не думать о беспокоящихся женах. Она ведь так переживала!
Но Микадо также была уверена – любимый знал все, что она думает, чувствует. Он знал все о ней, он ведь ее кровинка, ее милый, ее счастье! Муж… Маиру.
Он всегда вернется. Он же обещал – тогда, перед алтарем. И до. И после. Обещал, что будет с ней всегда.

Я знаю, ты мой герой,
Смеёшься, не веришь, стой
Смотри, я с ветром ввысь, ты научил летать
Ах, было бы с кем мечтать.

Когда Микадо говорит ему, что она его любит, он смеется. Когда говорит все, что хочет сказать – фыркает и смешно надувает губы. Закатывает глаза. Хотя знает – от чистого ведь сердца сказано. Не просто так. От большой любви.
Микадо рядом с Маиру готова на все – хоть на небеса взлететь, хоть прыгнуть к черту в пекло. Лишь бы он был рядом. Муж, любимый муж.

Ты просто посмотри на небо
Я иду с тобой по свету
Мне не нужен знак,
Всё пойму итак.

Но Микадо знала – он будет рядом. Даже если Микадо скажет: "Я пойду по воде, и если не смогу устоять - утону", Маиру лениво так потянется и бросит невзначай: "Погоди, захвачу матрас".
И Микадо, зная это, была счастлива.